Оксфорд и Кембридж. Непреходящая история  - Петер Загер

Как пишет историк архитектуры Николаус Певзнер, «странный стиль, с которым в Оксфорде сталкиваешься чаще, чем в любой другой части Англии (где неоготика вообще распространена в целом более, чем на континенте), – знак антикварных предпочтений и одновременно неприятия радикальных перемен». Постоянной оглядкой на средневековую архитектуру колледжи вновь и вновь утверждают непрерывность преемственности. В этом всегда была сила Оксфорда, более значимая, чем любые стилистические инновации; но одновременно и его слабость – угроза примитивного традиционализма.

Раскрытой средневековой книгой предстает фасад Бодлианской библиотеки, опутанный позднеготическими декоративными арками, – чистая перпендикулярная готика (1612). Первая неоготическая часовня в Оксфорде – часовня Тринити-колледжа (1691) с оригинальной резьбой по дереву Гринлинга Гиббонса. Довольно поздно, да и то лишь изредка, в архитектуре колледжей проявляются ренессансные мотивы, – ярче всего в ансамбле внутреннего двора Сент-Джон-колледжа Кентербери-квод, где весьма любопытно их переплетение с элементами готики и барокко (1631–1636). Неприятие итальянского Ренессанса, по словам Певзнера, «особенно смущает, ведь Оксфорд играл столь значимую роль в английском гуманизме xv века».

Важнейшие университетские церемонии проходят в помещении Шелдоновского театра. В 1631 году ровесник века молодой профессор астрономии Кристофер Рен сделал эскиз этого «чуда юности», как назвал его друг Рена Джон Ивлин. Театр был первым официальным заказом Рена в Оксфорде, как и часовня Пемброк-колледжа в Кембридже. Так что и то и другое – творения гениального дилетанта.

Величайший архитектор Англии на самом деле вовсе даже не архитектор, а ученый-естественник. Еще в бытность студентом Уодхэм-колледжа, Рен придумывал всякие полезные вещи вроде регистратора погоды или алфавита для глухонемых. Его страсть к решению сложных технических проблем пышным цветом расцвела в подвесных конструкциях крыши Шелдоновского театра. Классическое по силуэту здание сообщает Оксфорду масштабность. Примерно тогда же Рен входил в комиссию по реставрации собора Св. Павла, и это обстоятельство оказало влияние на всю его дальнейшую жизнь. Гораздо позже, давно уже став королевским архитектором и дворянином, он принимал участие в проектировании оксфордских колледжей: в 1681–1682 годах он завершил облик Тюдор-хоф, внутреннего двора Крайст-Черч-колледжа, построив большую сторожевую башню Том-тауэр. Но лично мне больше всего нравится его ранняя работа, солнечные часы Олл-Соулз-колледжа, проект 1659 года. С барочной пышностью расположились они на южной стене библиотеки и отсчитывают время: «Все проходит, но принимается в расчет».

Англия – страна солнечных часов. Древнее гномоническое искусство пестовалось в Оксфорде особо, словно в тенистых владениях колледжей солнце хотели не только учесть, но и научиться заклинать при помощи орнаментальной фантазии, астрономической изощренности и магии латинских изречений. На колоннах первого двора колледжа Корпус-Кристи можно насчитать двадцать семь самых разных солнечных часов – подлинный триумф христианского небесного искусства 1579 года рождения. На стенах Мертон-колледжа, Брасенос-колледжа, Крайст-Черч-колледжа, в их внутренних дворах и садах и даже вместо стекол в окнах лестницы Юниверсити-колледжа – повсюду солнечные часы: их обустройство наряду с украшением водосточных желобов было одним из популярнейших в Оксфорде архитектурных развлечений.

Вернемся в Олл-Соулз-колледж, член конгрегации которого Кристофер Рен когда-то следил за движением звезд и подсчитывал финансы. Его лондонский ассистент Николас Хоксмур спроектировал башни-близнецы для Олл-Соулз-колледжа (1716–1736), странный отзвук готики в георгианской Англии. Хоксмур мечтал с размахом застроить весь город в римско-барочном стиле, однако пожар так и не пришел ему на помощь, как Рену в Лондоне, а оксфордским заказчикам делалось не по себе от его эксцентричности. Ему позволили построить лишь здание Кларендон-билдинг да кое-что для Олл-Соулз-колледжа. Самый смелый проект Хоксмура, ротонду новой библиотеки, уже после его смерти воплотил в жизнь другой человек, шотландец Джеймс Гиббс. А круглая Камера Редклиффа (1737–1748) с уходящим вверх куполом теперь представляет собой самый элегантный книжный мавзолей Англии – смешение барокко Кристофера Рена и классицизма родом из Рима, города, где учился Гиббс. Католик и якобит Джеймс Гиббс создал в Оксфорде только один архитектурный шедевр.

В архитектурный расцвет Оксфорда, пришедшийся на начало xviii века, внесли вклад еще двое дилетантов. Генри Олдрич, декан Крайст-Черч-колледжа, решил добавить к своему колледжу еще один жилой блок – так появился квартал Пекуотер-квод (1705–1714), чьи флигели и внутренние дворы организованы подобно фасадам дворцов итальянского Возрождения. Южный флигель, библиотеку с коринфскими колоннами, спроектировал в 1717 году Джордж Кларк, член Олл-Соулз-колледжа и архитектор-любитель. Декану Олдричу, классическому ученому и бонвивану, приписывают также городскую церковь Всех Святых (1706–1708); сейчас это здание используется колледжем под библиотеку. По заказу университета приверженец рококо-готики Генри Кин спроектировал обсерваторию Редклиффа, а Джеймс Уайетт увенчал ее в 1794 году Башней ветров в античном стиле – получилась самая необычная обсерватория своего времени.

Практически все знаменитые английские архитекторы xix века отметились в Оксфорде своими главными или хотя бы второстепенными творениями – музеями, виллами, церквами, павильонами для крикета, – составив своеобразную антологию викторианских стилей и форм: от возрожденной античности в очертаниях Эшмоловского музея до уличных фонарей Джайлса Гилберта Скотта.

Тому, кто опасается передозировки монументализма, каковым в избытке наделены здания Кибл-колледжа, построенные Уильямом Баттерфилдом, рекомендовал бы посетить часовню Вустер-колледжа: ее интерьер – мастерская работа Уильяма Бёрджеса (1864–1866), шедевр викторианского стиля, попурри из истории искусств, вплоть до вырезанного на деревянных скамьях силуэта Додо. Для птицы Додо, истинного гербового символа Оксфорда, была построена еще одна роскошная клетка – собор из чугуна и стекла под названием «Университетский музей» (1855–1860). Сконструировав этот выставочный зал, оксфордские приверженцы готики решились наконец сделать шаг в индустриальную эпоху.

У каменщиков вроде Джуда Фоули из романа Гарди в xix веке было много работы по реставрации хрупких башен. Дым от сгоравшего угля за прошедшие столетия испортил стены настолько, что масштабная реставрация была неизбежной. Местный бутовый камень, привезенный когда-то из Хедингтона, давно не мог конкурировать в прочности с коралловым известняком из древних морских раковин, встречающимся даже в старейших строениях Оксфорда (например, в некоторых участках городской стены и колокольни Св. Михаила).

Около 1825 года по городу прокатилась первая большая волна реконструкций. Поначалу использовали мягкий камень медового цвета, потом ему на смену пришел кремовый известняк из Линкольншира. Реставрационные вкрапления смотрелись грубо, а в стенах зданий Джизус-колледжа – настолько неряшливо, что Уильям Моррис резюмировал результаты работ так: «Погублено подделками». В наше время все чаще используется французский известняк, который дешевле и хуже, как полагают пуристы.